Сделать стартовой страницей

BOY21.NAROD.RU

Добавить в Избранное

:: М.Е. Салтыков-Щедрин ::

 Идейная направленность сатиры М.Е. Салтыкова-Щедрина

 Ни один из русских писателей не подвергался таким цензурным гонениям, как Салтыков-Щедрин. Изображая в своих произведениях Россию, он высмеивает и бичует отрицательные явления ее жизни. В сатире Салтыкова-Щедрина чувствуют­ся не столько слезы сквозь смех, сколько гнев, ненависть, скорбь. Чтобы обмануть цензоров, чтобы произведения доходили до читателя, писа­телю пришлось искать новые художественные формы. Он писал о себе: «Я — Эзоп и воспитанник цензурного ведомства» — и замечал, что «эзопов язык небезвыгоден», так как помогает сатире глубже исследовать, многограннее выявлять и об­личать пороки общества. Благодаря изображению действительности в преувеличенном, уродливо-ко­мическом виде, переплетению реального с фантас­тическим, страшного со смешным (все это состав­ляет суть гротеска), писатель сумел достичь наиболее реалистического раскрытия всех сторон жизни России.

М. Е. Салтыков-Щедрин писал драмы, романы, очерки, рассказы, хроники, но особое место в этом ряду занимают сказки, в которых отразились многолетние наблюдения окружающего мира. На­писанные языком гиперболы и гротеска, сказки вместили в себя огромное количество персонажей. В сказках Салтыкова-Щедрина наиболее ярко проявилась идейная направленность его сатиры.

Он создал особый жанр политической сказки, со­четающей в себе элементы фантастики со злобод­невной реальностью. Салтыков-Щедрин изображал не просто борьбу добра и зла, в его сказках противопоставляются социальные силы: народ и представители паразитических сословий, народ и дворянская интеллигенция. Писатель выступает против самодержавия, безынициативности и без­волия мужика, ратует за ростки народного само­сознания. Народ показан в сказках под масками добрых, беззащитных зверей и птиц, а часто — открыто, под именем «мужик»; эксплуататоры предстают в образах хищников.

Наибольшей убедительности сатира писателя достигла в романе-обозрении «История одного го­рода» . В городе Глупове все живут в беспрерывном испуге: «...градоначальники секут, а обыватели трепещут». Особенностью языка романа является сплав простонародных, старинных и вновь образо­ванных слов, что создает яркий комический эф­фект. Прошлое и настоящее причудливо перепле­таются в «Истории одного города»; писатель исследует самодержавный строй, происхождение, особенности и сущность рабской психологии людей. Город Глупов многолик, он является сре­доточием и олицетворением социального зла, античеловеческого и противоестественного мира, который возник и существует только благодаря фантастическому невежеству и покорности наро­да. Чего стоят градоначальники: проходимцы, ту­пицы, невежды! Их фамилии говорят сами за себя: Брудастый, Прыщ, Бородавкин, Негодяев, Угрюм-Бурчеев, Перехват-Залихватский. Кроме вреда, они ничего не приносят: один градоначаль­ник вводит просвещение — другой упраздняет, один строит — другой разрушает, один игнориру­ет законы — другой издает их по любому поводу, не вкладывая в них никакого смысла. Градона­чальники жгут, грабят, самодурствуют; армия не защищает; народ не работает, а прячется и занят спасением собственной жизни, так как задейство­ван в эксперименте, главной целью которого явля­ется «испытывать, достаточно ли глуповцы твер­ды в бедствиях». Эксперимент превращает город в пустыню, а людей — в животных: «Глуповцы перестали стыдиться, обросли шерстью и сосали лапы». Градоначальники случайно приходили к власти и так же случайно сходили со сцены.

Лучше всего народу жилось при Прыще, так как он не занимался делами вовсе. Самые страш­ные времена переживали глуповцы при Угрюм-Бурчееве, деятельном разрушителе, фанатике, ти­ране, сосредоточившем всю власть в своих руках. Он имел «взор, светлый, как сталь, взор, совер­шенно свободный от мысли и потому недоступный ни для оттенков, ни для колебаний. Голая реши­мость — и ничего более». Все качества предшест­вующих правителей Глупова слились в Угрюм-Бурчееве в единое целое — это чудовище-робот, «сатана» (по определению глуповцев), олицетворе­ние зла; жестокость, животная злоба лишили его чувств и мыслей, сделали из него бездумного раз­рушителя всего, «что не успевало посторониться с дороги». Такой гротесковый тип мог существовать только в гротесковом окружении: «...пустыня представляет в его глазах именно ту обстановку, которая изображает собой идеал человеческого об­щежития». Цель Угрюм-Бурчеева — истребить, уничтожить человечество; ему представлялись в мечтах толпы одинаково одетых людей, с «одина­ковыми физиономиями», марширующих и бес­следно пропадающих в «фантастическом прова­ле». Построенная в мечтах Угрюм-Бурчеева административная и градостроительная систе­ма — явная пародия на военные поселения, а сам градоначальник — воспроизведение (разумеется, в сатирическом преломлении) их главы графа Аракчеева. В образе Угрюм-Бурчеева в какой-то мере отразились и черты Николая I. С тех пор, как создан роман, у власти неоднократно возника­ли двойники Угрюм-Бурчеева, движимые теми же антигуманными целями, посягающие на разум­ные законы природы и исповедующие прочий «систематический бред».

А какова же судьба простых глуповцев? От «жизни, находящейся под игом безумия», в них не могло накопиться ничего, кроме темного, раб­ского начальстволюбия, бессмысленного страха и косности. Нет конца мучениям народным: мрут с голоду, терпят истязания, утешаются лживыми обещаниями градоправителей; когда терпение за­канчивается, бунтуют, но каждый бунт, «бессмыс­ленный и беспощадный», заканчивается поваль­ной поркой. И опять все замирают в страхе.

Реакционеры обвиняли Салтыкова-Щедрина в глумлении над русским народом, на что сатирик отвечал: «Я люблю Россию до боли сердечной...» Боль эту вызывали жуткие условия жизни, темно­та, забитость и покорность народа.

«Из Глупова в Умнов дорога лежит через Буя­нов, а не через манную кашу», — писал Салты­ков-Щедрин, намекая на то, что единственный выход он видит в борьбе. Однако дорога эта пред­ставлялась далекой и опасной, потому роман при­обретает трагические тона.

В романе «История одного города» Салтыков-Щедрин сурово осуждает рабство во всех его про­явлениях. Мир, описанный в романе, исключал добродушный и беззлобный юмор, кого бы он ни касался, даже народа: «Если он производит Боро-давкиных и Угрюм-Бурчеевых, то о сочувствии не может быть и речи; если он выказывает стремле­ние выйти из состояния бессознательности, тогда сочувствие к нему является вполне законным, но мера этого сочувствия все-таки обусловливается мерою усилий, делаемых народом по пути к созна­тельности», — писал Салтыков-Щедрин.

Прямое назначение сатиры — борьба с общест­венными пороками; но не с частными событиями и недостатками отдельных людей, а с типически­ми явлениями действительности. Салтыков-Щед­рин призывал своих современников воспитывать в себе идеалы будущего, «ибо это своего рода со­лнечные лучи, без оживляющего действия кото­рых земной шар обратился бы в камень». Сатира Салтыкова-Щедрина вызывала и вызывает пре­зрение ко всяким проявлениям рабской трусости, лицемерия, приспособленчества, бюрократизма. Писатель надеется, что в жизни и в человеке вос­торжествуют такие прекрасные качества, как до­стоинство, свобода, правда.

Copyright (c) Parny 2003