Сделать стартовой страницей

BOY21.NAROD.RU

Добавить в Избранное

:: А.С. Пушкин ::

Цыганы

  Поэма начинается описанием вольного быта цыган. Затем рисуется картина ночного табора. В одном из шатров не спит старик и "в поле темное глядят": ждет к ужину свою дочь Земфиру, которая "пошла гулять в пустынном поле", так как "привыкла к резвой воле". Но вот она; за нею следом По степи юноша спешит; Цыгану вовсе он неведом. : "Отец мой,  дева говорит,  Веду я гостя; за курганом Его в пустыне я нашла И в табор на ночь зазвала. Он хочет быть как мы цыганом; Его преследует закон, Но я ему подругой буду. Его зовут Алеко  он Готов идти за мною всюду". Старик принимает юношу. Утром табор снимается и отправляется в путь: И стар и млад вослед идут; Крик, шум, цыганские припевы, Медведя рев, его цепей: Нетерпеливое бряцанье, Лохмотьев ярких пестрота, Детей и старцев нагота, Собак и лай и завыванье, Волынки говор, скрыл телег, Всё скудно, дико, всё нестройно, Но всё так живонеспокойно, Так чуждо мертвых наших нег, Так чуждо этой жизни праздной, Как песнь рабов однообразной! Однако, несмотря на простор и волю расстилающуюся кругом, а также на то, что рядом черноокая красавица Земфира, Алеко печален. Он не видит всех этих красот, великолепие жизни от него скрыто: Подобно птичке беззаботной И он, изгнанник перелетный, Гнезда надежного не знал И ни к чему не привыкал. Ему везде была дорога, Везде была ночлега сень, Проснувшись поутру; свой день Он отдавал на волю бога, И жизни не могла тревога Смутить его сердечну лень. Его порой волшебной славы Манила дальиая звезда; Нежданно роскошь и забавы К нему являлись иногда  Над одинокой головою И гром нередко грохотал; Но он беспечно под грозою И в вёдро ясное дремал.  И жил, не признавая власти Судьбы коварной и слепой Но боже! как играли страсти Его послушною душой! С каким волнением кипели В его измученной груди! Давно ль, на долго ль усмирели? Они проснутся: погоди! Земфира спрашивает Алеко, не жалеет ли он об оставленной родине, о близких. Алеко отвечает, что ему не о чем жалеть  ему не по душе "неволя душных городов", где "люди, в кучах за оградой, не дышут утренней прохладой, ни вешним запахом лугов; любви стыдятся, мысли гонят, торгуют волею своей, главы пред идолами клонят и просят денег да цепей". Земфнра возражает, что "там огромные палаты, там разноцветные ковры, там игры, шумные пиры, уборы дев там так богаты!" Алеко отвечает, что она лучше всех этих дев, к тому же "где нет любви, там нет веселий". Старик, слышащий разговор, замечает, что "но не всегда мила свобода тому, кто к неге приучен", то есть, что не каждый человек готов воспринять свободу. Он рассказывает преданье об одном "жителе полудня", который попал к ним в изгнаньс. Он был уже не молод, "имел он песен дивный дар", но "слаб и робок был, как дети", "чужие люди за него зверей и рыб ловили в сети", к "заботам жизни бедной" он так никогда и не привык, весь остаток дней он тосковал, да "горьки слезы проливал", а по смерти завещал свои останки увезти на родину (речь идет об Овидии, древнеримском мыслителе и поэте). Алеко думает о преходящести славы, о ее бренности  с одной стороны Рим, "певец любви, певец богов", а с другой "цыгана дикого рассказ".

[1]   [2]   [3]   [4]

Copyright (c) Parny 2003