Сделать стартовой страницей

BOY21.NAROD.RU

Добавить в Избранное

:: М.А. Шолохов ::

 Поднятая целена

  Приехавший в станицу следователь не смог найти убийц Хоп-рова. Нагульнов и Давыдов смутно догадываются, что это убийство как-то связано с коллективизацией, и на одном из ближайших собраний колхозников выносится единогласное решение о выселении кулацких семейств из пределов Северо-Кавказского края.
  Давыдов живет у Нагульновых. Лушка, жена Нагульнова, несмотря на веснушки, покрывающие ее лицо, красива и обаятельна. Она кокетничает с Давыдовым, тот пытается поговорить с Нагульновым о том, чтобы он подействовал на свою жену. Нагульнов отмахивается, говорит, что сам разберется. Давыдов упоминает, что идет к Островнову, так как хочет пригласить его в колхоз. Нагульнов заявляет, что против этого, так как Островнов зажиточный и по натуре своей кулак.
Яков Лукич вспоминает о прожитой жизни, думает о том, что если бы не Советская власть, он благодаря трудам своим жил бы «богаче богатого, сытнее сытного». Яков Лукич — хозяйственный человек, «он не хочет, чтобы мясом его овец питался где-то в фабричной столовой рабочий или красноармеец. Они — советские. Советская власть обижала Якова Лукича налогами и поборами десять лет, не давала возможности крупно повести хозяйство». Когда Советская власть стала даром отбирать хлеб, скотину и прочее Яков Лукич продал паровой двигатель, купленный в 16-м году* зарыл в кубышке 30 золотых десяток и кожаную сумку серебра! продал лишнюю скотину, свернул посев. Благодаря своей прозор-ливости, так как «сумел вовремя разглядеть грядущее безвременье», Яков Лукич остался цел и никто его не тронул. Половцев говорит Якову Лукичу, что нужно резать скот, что «надо рвать из-под большевиков землю». Половцев объясняет, что скотину можно еще нажить, что быков из Америки и из Швеции пришлют, но болыцевиков надо задушить. Внезапно к Якову Лукичу приходит Давыдов. Половцев скрывается в соседней комнате. Островнов рассказывает Давыдову о полезных агрономических советах, которые он вычитал в журналах. Давыдов уходит от Островнова с пачкой журналов под мышкой и уверенностью, что Островнов очень полезный человек.
  Между тем в деревне начинают резать скот, чтобы не отдавать в колхоз. Все подвалы оказываются забиты мясом, «ели невпроворот и болели животами от мала до велика». Дед Щукарь одним из первых зарезал свою телку и так объелся, что потом долго страдал расстройством желудка. Разметнов, узнав о массовом убое скота, прибегает к Давыдову и рассказывает о случившемся. Давыдов слушает его рассеянно — ему прислали из Ленинграда посылку с папиросами, шоколадом и прочим, и ему приятно, что друзья его не забыли. Разметнов замечает, что Давыдову не грех бы помыться и выстирать одежду, а то рубашку на нем «шашкой не прорубишь, и потом разит, как от мореного коня». Давыдов обещает это сделать.
  Давыдов идет к Нагульнову, встречает Лушку, которая после выселения кулаков, с которыми уехал Тимофей Рваный, ходит как в воду опущенная. Когда уезжали подводы с кулацкими семьями и пожитками, Лушка публично голосила по Тимофею, а после того дня «и вовсе мужа зачуждалась». Нагульнов заявляет, что дает ей несколько дней на сборы, а потом пусть убирается куда глаза глядят. Давыдов опять упрекает Нагульнова за жену, тот отвечает, что бабы для него ничего не значат и что он весь «заостренный на мировую революцию». Добавляет/что сам разрешил Лушке, «если ей на то нужда», гулять — лишь бы в подоле не принесла или «какой хворости не захватила». Но вот то, что она с кулацким сыном снюхалась, Нагульнов ей простить не может, так как «в новую жизню» вступает и «руки марать» не хочет. Затем говорит, что как только произойдет мировая революция, он «первый шум-нет, чтобы жениться на инаконравных» — тогда все посмешаются, и не будет на белом свете «такой срамоты, что один телом белый, другой желтый, а третий черный, и белые других ихним цветом кожи попрекают и считают ниже себя. Все будут личиками приятно смуглявы и все одинаковы». Давыдов злится, говорит, что уходит от Нагульнова, забирает свой чемодан и удаляется.
Нагульнов, узнав о том, что режут скот, предлагает ходатайствовать в ЦИК о праве расстреливать тех, кто это делает. Давыдов возражает, что по закону можно «на три года посадить, выселить из края», но расстрел — это уж слишком. Добавляет, что людей просвещать надо. На следующем собрании Давыдов с Нагульновым заявляют, что тех, кто режет скот, будут исключать из колхоза. Люди начинают жалеть о том, что резали скот, жалуются друг другу. По дороге с собрания Давыдов заходит в конюшню, где стоят колхозные кони. Возле конюшни много народу, дежурит Кондрат Майданников, который объясняет Давыдову, что, как только наступает время коням корм задавать, люди приходят и требуют, чтобы их коню дали сена побольше и получше, «никак не могут отрешиться от единоличности».

[1]   [2]   [3]   [4]   [5]   [6]   [7]   [8]   [9]   [10]   [11]   [12]   [13]   [14]

Copyright (c) Parny 2003